Уроженец поселка Югыдъяг Усть-Куломского района Василий Паршуков практически в одиночку, без навыков строительства за семь лет построил у себя на родине храм, не уступающий по красоте деревянным церквям Сыктывкара. Уже 14 лет он служит священником в родном поселке. Вопреки расхожему мнению о том, что церковнослужители ведут безбедную жизнь, пользуются дорогими автомобилями и строят себе огромные особняки, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы живет в скромной двухкомнатной квартире вместе с супругой и четырьмя детьми, хотя в этом году начал строить собственный дом, пишет "Республика".

Драться надо – так дерись

Югыдъяг – типичный поселок лесозаготовителей, каких много построили после войны в Коми: вдоль улиц – дома барачного типа на две-три-четыре семьи. После перестройки леспромхоз еще какое-то время держался, обеспечивал работой местное население. Но в конце 90-х его ликвидировали, и многие мужчины, оставшись без работы, подались на заработки вахтовым методом. Кому посчастливилось, устроились на работу к местным предпринимателям, занимающимся заготовкой леса. Старожилы гордятся тем, что в начале 80-х здесь, будучи еще студентом вуза, целое лето работал президент России Владимир Путин.

"Конечно, никто из местных его не помнит. Кто ж тогда знал, что он станет президентом. Такой же был студент, как все, – вспоминают после церковной службы местные женщины. – Стройотрядовцы тем летом нам построили пекарню и общественную баню. Бани, правда, сейчас уже нет – закрыли из-за нерентабельности, а потом и вовсе снесли. Теперь на месте бани отец Василий строит дом для своей семьи. А пекарня по-прежнему стоит и действует".

Журналисты "Республики" застали отца Василия вместе с несколькими его прихожанами, сыном и супругой в трапезной, которая располагается в здании воскресной школы. Хозяева гостеприимно угостили домашним борщом, приготовленным матушкой Валентиной, и рассказали историю своей жизни.

Василий Паршуков родился и вырос в этих местах, здесь настоятеля местного храма знают все. В Югыдъяге он окончил школу, отсюда ушел в армию. Сейчас, вспоминая свою прежнюю жизнь, он уверен, что в трудных жизненных ситуациях какая-то не ведомая ему сила хранила его мамиными молитвами. Во всяком случае, то, что ему удалось вернуться из армии живым и невредимым, можно назвать везением или чудом. Армейскую службу парень из далекого северного поселка проходил на Дальнем Востоке в войсках морской авиации.

С первых же дней в части началась дедовщина – старослужащие заставляли стирать им носки, добывать сигареты. Но простоватый на вид мальчишка неожиданно проявил неслыханную для новобранца дерзость и подчиняться отказался. В школе он активно занимался боксом и постоять за себя умел. Хотя, конечно, понимал, что один в поле не воин и его могут просто сломать. Но достоинства своего ронять не хотел. Проучить "наглеца" взялись двое старослужащих, которые пригласили Василия в лес "поговорить".

– Я тогда подумал: "Вот и хорошо, что в лес, хоть никто не увидит и не вмешается", – вспоминает отец Василий. – Я их там обоих отметелил. Одному нос разбил, он сразу и ушел, но, уходя, пригрозил: "Можешь сразу здесь в лесу повеситься, в роту лучше не возвращайся". А другой никак не мог угомониться. Пришлось привести его в чувство.

Когда пришел в роту, там все уже знали про драку. И началась для Василия Паршукова не жизнь, а сплошное испытание на грани выживания. Ежедневно по двое-трое старослужащих нападали на него в укромных местах. На кулаках раны не заживали. Два раза только дрался один на один, а так все время против двоих-троих, а то и больше.

– Меня вполне могли бы убить, – рассуждает отец Василий, – но все обошлось. До дембеля дошел живым и почти невредимым.

На вопрос, ударил бы он человека сейчас или нет, если бы возникла подобная ситуация, отвечает:

– Не хотелось бы. Но не буду утверждать. Как говорит черепаха Тортила: "Драться надо – так дерись!" Всякое в жизни может быть.

В поисках истины

Задумываться о смысле жизни Василий Паршуков начал лет в 25, когда уже был женат. После армии какое-то время работал бурильщиком вдали от дома. Когда вернулся на родину, устроился в местное СМУ водителем самосвала. В поселковой столовой встретил свою будущую жену – Валентину, которая работала там поваром. Поначалу, как обычно бывает, в молодой семье все было радужно. А через год после свадьбы начались трения по пустякам. Иногда по неделе не разговаривали. Очень эти размолвки угнетали Василия и не оставляли мысли: "Почему все так? Почему я такой умный, а жизнь себе построить не могу?" Начал приглядываться к соседям – как у них в семьях отношения строятся. И увидел, что почти в каждой семье есть проблемы: у кого-то муж пьет, у кого-то гуляет, женщины за них воюют, стекла бьют друг другу.

Задумался молодой мужчина не на шутку: "Зачем такая жизнь нужна? Неужели человек не может жить счастливо?" Начал книги читать по психологии, но понял, что на вопросы смысла бытия психология не отвечает. В философской литературе тоже ответов не нашел. Пытался читать Библию, но тут же и забросил. Однажды в Москве у кришнаитов приобрел "Бхагавад-гиту". И когда начал читать, многое стало проясняться.

Постепенно поиск смысла жизни так увлек Василия Паршукова, что он уже с большим интересом начал читать Библию, которая постепенно ему открывалась. Главное, что он понял: все проблемы человек создает себе сам своими мыслями, словами, поступками. А значит, и счастье – в человеческих руках. Новые знания затронули самые потаенные уголки души: по ночам он стал часто просыпаться, осмысливал свою жизнь, каялся. Прощения начал просить даже у своих обидчиков.

– Только когда мы понуждаем себя через свою гордыню перешагивать, Господь начинает работать в нашем сердце, – говорит отец Василий. – Конечно, этот процесс длился у меня не один день, а годы. Длится и сейчас. Но отношения с женой постепенно налаживались. Как-то по телевизору один известный актер сказал: "Если в семье не ссорятся, это ненормальная семья". Я матушке говорю: "Сколько мы с тобой уже не ссоримся? Шесть с половиной лет? Давай еще как-нибудь и дальше ненормально поживем".

В 1999 году в Усть-Неме открылась церковь, ее настоятель – отец Макарий позвал Василия и его брата Александра восстанавливать заброшенный храм. Тогда СМУ в Югыдъяге уже ликвидировали, и Василий Паршуков был безработным. Деньги в семье были большой редкостью. Ликвидированное предприятие выплачивало бывшим работникам задолженности по зарплате ежемесячно небольшими частями, которых на жизнь не хватало. За работу на восстановлении храма тоже почти не платили.

– В холодильнике была пустота. В доме только картошка и соль, – вспоминает матушка Валентина. – Чай заваривали из чаги. Картошка с чаем были на завтрак, на обед и на ужин. И при этом дети никогда ничего не просили, довольствовались тем, что есть.

Приусадебного хозяйства у семьи не было, кроме небольшого огородика у крыльца дома, где сажали картошку. По словам отца Василия, завести скотину, чтобы хоть как-то решить продовольственную проблему, он тоже не мог: животные требуют ухода, и тогда он не смог бы работать на восстановлении храма. Бедность супругов не смущала. Открывая пустой холодильник, они даже посмеивались. Зато даже мелочь была поводом для большой радости: дочка на улице сто рублей нашла или сестра Надежда посылку с продуктами прислала – в семье праздник. Сейчас, по словам Валентины, живут они уже неплохо. Летом матушка с детьми грибы и ягоды заготавливают. Детям подарки на Новый год не только в школе дают, но еще и из Усть-Кулома знакомые присылают. Да и глава семейства пусть небольшую, но регулярную зарплату в церкви получает.

Храм в авторском исполнении

Когда встал вопрос об открытии в Югыдъяге своей церкви, поселковые бабушки обратились к епископу, чтобы он прислал им священника. На что тот ответил: "Ищите из своих". Тут они и приступили к Василию Паршукову, чтобы он согласился. Полгода будущий священник держал осаду, но под натиском верующих все же согласился на рукоположение.

Поначалу молитвенный дом в Югыдъяге располагался в одном здании с обувной мастерской, парикмахерской и отделением Сбербанка. Надо было строить храм, а денег не было, и собрать более-менее приличную сумму тоже не представлялось возможным: в поселке все живут небогато, и воскресная выручка за одну службу была не более двухсот рублей. Проекта тоже не было, не говоря уже о деньгах на него. Из инструментов – лопата да лом. В итоге проект отец Василий начертил сам. На вопрос, был ли у него опыт строительства и как он сумел сделать сам проект такого сложного сооружения, как церковь, отец Василий смеется:

– До этого я туалет один построил. Нет, вру: еще как-то гараж срубил, когда в СМУ работал. На самом деле сложного-то ничего нет. Принцип в строительстве один: главное – все предусмотреть, чтобы здание не рухнуло.

В те времена в семье Паршуковых еще не было компьютера, и воспользоваться интернетом он не мог, а то бы, считает, можно было лучший проект сделать. Что-то интересное подсмотреть удавалось только в журналах, но большей частью самому приходилось догадываться, как и что сделать лучше. Тот, кому довелось видеть храм в Югыдъяге, вряд ли поверит, что это смог сделать человек без навыков строительства и проектирования: по красоте он превосходит деревянные храмы Сыктывкара.

Строил храм отец Василий практически в одиночку. Помогали иногда только местные бабушки – доски или инструмент подать, да брат Александр. Когда начал копать землю под фундамент, проходившие мимо мужики реагировали по-разному. Кто-то смеялся над ним, кто-то недоумевал, зачем это ему надо, кто-то предлагал помочь, но, узнав, что денег на оплату нет, ретировался. Были и такие, кто откровенно ругался матом. Но мир не без добрых людей. Огромную помощь стройматериалами оказал бывший директор леспромхоза Виктор Жданович. Он выделил цемент и половину необходимого для строительства бруса. А вторую половину выделил местный предприниматель Иван Матюшов. Он до сих пор помогает, если попросишь.

– Верите – нет: не тяжело было, – уверяет отец Василий. – Кто делал купол? Да сам же я и делал. Вон видите: фалангу пальца потерял на станке, когда детали для него вырезал. Бывало, летом до шести утра работал. Смотрю: уже автобус в город едет. Значит, надо домой идти спать.

В 2009 году, через семь лет после начала строительства, храм был готов. Паникадило стоимостью двести пятьдесят тысяч рублей приобрел новый директор леспромхоза Михаил Тарасов. Пришел как-то и говорит: "Что надо – проси, не стесняйся". Правда, как цену услышал, призадумался. Но раз пообещал – надо делать. Иконы на иконостасе тоже на выделенные им деньги приобретены. На пожертвования верующих покупали только кресты, покрытие на крышу и окна. Бабушки ходили по организациям, просили помочь. Одни колокола обошлись в 750 тысяч рублей. Казалось, за несколько лет такую сумму не найти, но люди со всего района и даже из города жертвовали, и за полгода деньги собрали.

В тесноте, да не в обиде

Вот уже 14 лет отец Василий служит священником в родном поселке. Но с материальной точки зрения за эти годы в его жизни мало что изменилось. Семья по-прежнему живет в маленькой двухкомнатной квартире в доме барачного типа. У крыльца – небольшой клочок земли под огород. Тут же впритык друг к другу – сарай, где батюшка занимается слесарными работами и где делал заготовки для строительства храма, баня и холодный туалет. Воду приходится носить из колодца.

Две старшие дочери Паршуковых – Кристина и Виталина – уже выучились и живут в Санкт-Петербурге, а младшие дети – Данил, Макар, Эмилия и Евлалия пока учатся в школе. Девятилетние Эмилия и Евлалия – двойняшки. По мнению главы семейства, детей не надо воспитывать, их надо любить. А любовь уже сама подсказывает, как надо с ними поступать. Иногда дети начнут хулиганить, матушка тут же приступает к мужу: "Скажи им свое отцовское слово". И, казалось бы, надо наказать как-то ребенка или провести с ним воспитательную беседу, а отец молчит.

– Есть моменты, когда не нужно пилить и назидать, – объясняет отец Василий. – Есть вещи, которые человек иногда не может не делать, хотя и понимает, что это плохо. А житейские истины не под руку нужно говорить, а как бы исподволь, в душевном разговоре. А мы ведь зачастую думаем, что если мораль прочтем, то ребенок и поймет. Малышей целовать надо и говорить им чаще о любви. Тогда они и сами к добру будут устремляться.

Наверное, потому что в этом доме царит любовь, все бытовые неудобства семья переносит легко и с юмором. В маленькой спальне на двухъярусной кровати спят мальчишки, а рядом на кровати – мать семейства. В комнате, что побольше и называется залом, спят девчонки. Сам отец Василий почивает на полу. Когда приезжают в гости старшие дочери или родственники из города, мальчишкам тоже приходится спать на полу в прихожей. В холодное время года это не очень приятно – из-под двери дует. По поводу тесноты отец Василий ничуть не горюет:

– За столько-то лет мы уже привыкли. То, что дети уроки делают где попало, это понятно. У нас всего два стола, вместе с кухонным – три. А тут еще я, бывает, занимаюсь. Но, если бы вы сейчас посмотрели, какой я дом строю, вы бы, наверное, тоже сказали, что попы жируют. Но строю я его не на церковные деньги, а на государственные. Нам как сельской многодетной семье по программе "Жилище" выделили почти три миллиона. Дом я строю, чтобы всей семье и будущим внукам там не было тесно.

Зарплата у батюшки – 14 тысяч. Так по его просьбе порешили на церковном совете. Как поясняет сам отец Василий, "чтоб не сильно жирно было, но и чтобы в нищете полной не жить". Попросить большую зарплату у священника язык не повернулся: прихожан в храме не так уж и много. В общем и целом с пожертвованиями и продуктами на семью выходит тысяч двадцать в месяц. Матушка зарплату не получает, хотя помогает отцу Василию в храме. На вопрос, как можно такой большой семьей жить на такие маленькие деньги – детей же надо одевать, в школу собирать, отец Василий отвечает:

– Ну, не хватает, конечно. Вот этот полушубок из искусственного меха – моя единственная зимняя одежда – греет меня уже с 80-х годов. Одна бабушка отцу Тихону из мыелдинского храма дала, а он потом мне отдал. Дети у меня тоже обноски носят. Очень помогала нам семья Хлопиных из Усть-Кулома, их дети подрастали, они нашим мальчишкам отдавали одежду. Как-то не оставляет Бог, вот недавно теща на строительство дома сто тысяч выделила – накопила с пенсии. Государственные-то деньги уже все истрачены, а стройке еще конца не видно.

На деньги, выделенные по программе "Жилище", батюшка закупил стройматериалы. По его мнению, как-то неправильно государство продумало возможности расходования этих средств, нерациональная это трата денег получается.

– Деньги выделяются с условием освоения их в течение года, – поясняет он. – Если семья маленькая, то суммы выделяются не такие большие, и их можно освоить за год. На нашу семью три миллиона выделили с условием, чтобы мы за год их потратили. А я за год-то всего пол-этажа поднял. Мне говорят: "Бригаду наймите на условиях безналичного расчета". А у нас в районе таких бригад нет. А из города пригласишь – их же надо куда-то разместить. Да и цены у городских строителей намного выше, чем у сельских, они бы у меня половину суммы забрали. Ну хотя бы года два дали на освоение суммы. Чтобы не потерять деньги, пришлось срочно тратить их на стройматериалы. Естественно, я на глазок закупил, а теперь смотришь: этого мало, а этого много.

Новый дом батюшка тоже строит в одиночку. Иногда за символическую плату ему помогает местный мастеровой мужик Виктор Карманов. По церковным правилам священник должен жить за счет церкви и дом строить – тоже. Ведь церковный устав запрещает ему заниматься бизнесом или зарабатывать чем-то иным, кроме служения. Но отец Василий говорит, что не хочет смущать народ: мол, сельчане и сами-то живут небогато, зачем же их искушать на осуждение. Новый дом священник строит из пескоцемента. Говорит, что это дешевле, чем из бруса. К тому же дома из бруса еще и утеплять надо, а это дополнительные деньги.

Чудеса для укрепления веры

Работа священника – это не только проведение церковных служб, но и так называемые требы: освящение дома, крестины, отпевания, венчания и т.д. Кроме того, настоятелю храма нередко приходится возить на подпись разные документы то в район, то в город. На вопрос, как он обходится без машины, отец Василий отвечает: "А у меня есть". И демонстрирует старый велосипед с деревянным ящиком для всякой всячины на багажнике.

Огромное количество документов необходимо было подписать, когда строился храм. За какой-нибудь одной печатью приходилось ехать в райцентр. А поскольку обратный автобус в Югыдъяг ехал только вечером, батюшка целый день бродил по Усть-Кулому. Вечером возвращался домой, а наутро опять ехал, только уже в Сыктывкар. Там опять – к очередному чиновнику. Он печать поставит, и снова отец Василий до вечера ходит по городу в ожидании автобуса.

– Сейчас-то у нас хоть нормальный автобус ходит, а несколько лет назад в город возил предприниматель. В его автобусе иногда приходилось ехать, стоя на одной ноге, – рассказывает батюшка. – Помню, в Сыктывкаре к епископу надо было зайти, а до автобуса 15 минут уже оставалось. Я понял, что могу не успеть. Говорю владыке: "Благословите!" Он благословил, и я, подобрав рясу, рванул на автовокзал. Прибегаю, а там автобус стоит с открытыми дверями битком набитый, люди висят уже на последней ступеньке. Я попытался пристроиться хоть на одной ноге в надежде, что дверь закроется и будет меня поддерживать. Ну, думаю, вот тебе и благословил владыка. Тут кто-то меня по спине похлопал: "Вы в Югыдъяг? У нас одно место в машине есть". Оказалось, это водитель нашего директора леспромхоза. Доехал я с комфортом на "мерседесе". Теперь, думаю, надо все время к владыке заходить за благословением.

Были в жизни отца Василия и настоящие чудеса. У его отца врачи диагностировали рак горла последней стадии, из больницы отправили домой умирать. Тогда Василий Паршуков еще не был священником, но в усть-немский храм уже ходил. За отца молились всей семьей. Правда, признается батюшка, хоть он и молился, но не очень верил в выздоровление отца: уж больно тот плох был.

– Я к нему, бывает, подойду, спрошу: "Пап, ну как ты?" А он уже и глаз не открывал, только кисть руки приподнимет и опустит. Перед смертью вызвали отца Макария из Усть-Нема, который его причастил и соборовал. Мы все с ним уже попрощались – соседи, родные, сестры приехали из Тимшера и Объячево. На следующее утро я просыпаюсь, думаю, наверное, уже умер. Смотрю, а он на своих ногах. Оказывается, в два часа дня его причастили, а в десять вечера он встал и пошел во двор закурить. В течение месяца отец полностью выздоровел. И ведь еще около десяти лет прожил после этого. Ну как он мог встать, если он ничего не ел и сил у него не было даже говорить?

Историю эту в поселке многие знают. По мнению отца Василия, через это чудо Бог и в нем, и в тех, кто это видел, веру укреплял. К прихожанам батюшка относится снисходительно, понимает, что нельзя так сразу с человека требовать то, что ему не по силам. Не может человек в одночасье взять и всю свою жизнь переменить. Пьющих в поселке много. Бывает, кто-то из них вдруг начинает проявлять интерес к вопросам веры. Но, чтобы наставить человека пьющего на путь истинный, с ним очень осторожно надо обходиться. К примеру, перед причастием по церковным правилам нужно обязательно три дня поститься и читать каноны. Но некоторые не то что поститься, а даже от утренней сигареты перед причастием отказаться не могут.

– Я им говорю: "Хотя бы после 12 ночи не ешьте", – рассказывает батюшка. – И допускаю к причастию. А потом глядишь: раз человек исповедался и причастился, два, и постепенно благодать начинает в сердце действовать и укреплять. Была у нас в поселке пьющая семья, оба – и муж, и жена – пили. Начали они исповедоваться, причащаться да постепенно и бросили пить. Правда, сейчас редко ходят в храм, но все-таки уже не пьют. Пьянство, конечно, очень тяжело искореняется. Большая вера должна быть. Кто прилагает усилия, тот и справляется.